Глава 37. Ночной разговор {social} | |||
|
{comhistory} |
01
![]() ![]() |
— Николай, это форменное безобразие! Что за дела у вас с Лешкой? Ты на время-то смотришь? «телефонный» голос сестры превысил все привычные децибелы. — Она трижды звонила, когда тебя не было. Игорь стоял, опершись на притолоку и выжидательно смотрел на отца. Пап. Что ты думаешь обо всем произошедшем? Лично ты. У тебя ведь должна быть какая-то гипотеза? |
|
02
|
![]() Николай, это форменное безобразие! Что за дела у вас с Лешкой? |
Игорь привстал и выключил верхний свет. В сумраке запрыгали, задергали рукавами и крыльями длинные тени. Круглова как будто осветило отблеском костра. Это настольная лампа, став единственным источником света, выхватила лицо, а силуэт отставила в тени. Сын молча вглядывался в отца как в незнакомца. Да так оно и было до сих пор. Некоторое время прошло в полной тишине. И по этому особому молчанию Николай Николаевич вдруг понял: парень вырос. И если сейчас, в эту самую минуту, он, Круглов, не примет это как данность и не заговорит с ним на равных, такой минуты может больше никогда не наступить. |
|
— В какой-то мере да. Но дело не в дате, а в том, что было в конверте вместе с письмом. |
|
04
|
— Пап. Что за гипотеза? Да не тяни же! |
|
05
|
— Каким-каким даром? |
|
07
|
— Ну, а потом нашел ты завещание? — Не торопись. Уйму времени я потратил на то, чтобы навести справки про «репрессированные» литеры и вникнуть в их значения. Но это ничего не дало. Абсолютно! Только всякий бред вроде нумерологии. Правда, я узнал для себя историю кириллицы, в деталях изучил этапы и смыслы ее реформирования. Но что касается Петра, окончательно пришел к своему изначальному выводу, что он поступил крайне рационально: убрал из азбуки дублеры, ликвидировал «титлы» и «силы» и облегчил тем самым путь простого народа к грамоте. — Тут я с тобой согласен. По-моему, ты тогда чересчур увлекся. — Все куда интереснее. Я, действительно, тогда так увлекся, что даже не заметил (кстати, как и ты сейчас): я же ищу то, что сам же и придумал, то, чего нет. И ведь я вполне отдавал себе отчет, что печатник с его завещанием только моя гипотеза. Но искал как одержимый… Ты понимаешь, сын, что это могло значить? — Кажется, понимаю… вернее, догадываюсь, — в глазах юноши заметался огонек мысли. Вера это как недоказанное знание… А может быть, и недоказуемое. Что-то такое, да? В комнате уже стало совсем темно, и свет от абажура оставлял на стене косые блики. — Ты сказал: Петр поступил рационально, Игорь подвинулся поближе, чтобы лучше видеть отца. Насколько я тебя знаю, слово «рационально» на твоем языке не несет положительного оттенка. Или я ошибаюсь? Что ты имеешь в виду под «рациональностью»? |
|
09
|
— Это, Игореша, «силы», «псили» и «титлы». То есть ударения, придыхания и сокращения. |
И по этому особому молчанию Николай Николаевич вдруг понял: парень вырос |
10
|
— Так ты понял, что имел в виду этот Карара? Игорь аккуратно вынул из рук отца чернильницу и поставил повыше, на полку. Сумрак вдруг сдвинул свои пределы. Игорю показалось, что во всполохе, который на короткое мгновение осветил силуэт отца, проявился кто-то еще, и что в комнате их уже не двое, а трое; он же сам свидетель и участник этой встречи. |
|
11
|
— Между тем, я продолжал свою работу, несмотря на ее неперспективность, вернул сыну реальность Николай Николаевич. Все нужные мне фрагменты и куски никаких ксероксов тогда не было и в помине, я терпеливо переносил в свою тетрадь. |
Как быть с пером, варианты 1. Оставить тут |
12
|
<…> Круглов осекся, заходил по комнате, переставляя с места на место то пресс, то рамочку с фотографией маленького Игоря, то стаканчик для карандашей. Потом собрался с духом и произнес: |
13
![]() |
Под окном прогрохотал грузовик, на несколько секунд осветив фарами окна соседнего дома. Те отбликовали прямо в квартиру длинными светлыми полосами, отрезая отца от сына. |
Однажды я пережил большое душевное потрясение: от меня ушла любимая девушка… |
14
![]() |
Знаешь, что такое сумасшествие? Это ведь чисто человеческий феномен. Когда человек осознает, что ситуация несовместима с его представлениями о себе и мире и, значит, жить дальше бессмысленно, незачем, сознание «ломается», выходит из строя. Человек остается жить. Только это уже другое существо. В предельной степени поражения просто биомасса. Сумасшествие это торжество материи над духом. Так природа смеется над Богом в человеке. Помнишь, как их называют у нас, «убогие». Но ведь человек не соглашается! И если выбирать между сумасшествием и самоубийством, он выберет, конечно, второе. Но этот выбор уже сумасшествие! Ты понимаешь, сын, какая ловушка ждет каждого отчаявшегося? Игорь как завороженный слушал отца, не отрывая тревожного взгляда. Он не все успевал понять, но мысль уже летела вслед за отцовой минуя банальные последовательности. |
Убрать то что серым? Ваше мнение? |
15
![]() |
Это восхитительное состояние, на грани восторга, когда ты и делаешь сам что-то, и ты же одновременно наблюдаешь за собой, делающим это что-то, и при этом совершенно отчетливо сознаешь, что все происходит в неком параллельном измерении, хотя столь же отчетливо видишь свои руки, предметы вокруг, слышишь привычные звуки этой жизни… Передо мной тогда словно загорелось неяркое пламя, и я увидел себя не в своей студенческой десятиметровке, а сидящим за длинной деревянной лавкой. Понимаешь, я был собой и в то же время не собой, и находился я и у себя и не у себя одновременно. Я видел, что вокруг были разбросаны не обычные предметы студенческого бытия, не конспекты и открытая на «счастливой» странице зачетка, а совсем другие вещи: гравюра с видом какого-то морского сражения, засиженная мухами чернильница, рукопись с какими-то расчетами, горсть грифельных карандашей… И это меня нисколько не удивляло. Вместо привычного холода жар от голландской печи, украшенной старинными изразцами. Круглов как будто увидел все опять: и печку с изразцами, и горстку карандашей на столе, и перо, и чернильницу. И чувствовал: сын тоже видит это так внимательны его глаза. |