Интересно, почему на 100 % недостижимое и даже противопоказанное часто является для человека самым желанным?
Какой смысл, например, Катюхе, чьим наивысшим рекордом был скок с дивана без тапочек, мечтать прыгнуть с самой большой в мире тарзанки?

Зачем НикНику, страдающему от аллергии на собачью шерсть, грезить о косматом сенбернаре, а Степе Пусякину, ученику 10 класса и сугубому технарю, влюбляться в соседку, которая на четыре года старше него и к тому же учится на психологическом?
Затратить непомерное количество сил и не добиться никаких результатов? В чем логика?

<…>

Примерно такой же вопрос можно задать про неутомимую Лялю. За всю жизнь она не запомнила и пары стихотворных строчек (без вреда для самих строчек), но ритм ее сердца неизбывно учащался при звуках поэзии. Так же безоговорочно, как гороскопам и приметам, квадратурам и зенитам, Ляля верила рифмованным «кровь-любовь», «камень-пламень», «верный-лицемерный». Что значит слово в своем безмолвии, в отдельности от других слов? Какая сила была запечатана даже не в самих словах, а в силовой энергии, струящейся между ними!
Лишь объект для изучения орфографии. Но объединенные единым ритмом и смыслом слова рождают образы, которые на эмоциональную, с глазами, всегда готовыми оказаться на мокром месте, Лялю оказывали просто магическое влияние. Быть среди тех, кто умеет повелевать метафорами, — о чем еще может мечтать тонко чувствующий, глубоко ранимый человек?!

Интересно, почему на 100 % недостижимое и даже противопоказанное часто является для человека самым желанным?

Лялька даже купила толстую тетрадку с гусиным пером на обложке; странички в ней были не белые, а кремовые, как будто тронутые временем

Спрашивается. Зачем Ляле такая мечта? Бессмысленная со всех позиций. Во-первых, Ляля страдала редким типом расстройства — у нее была парадоксальная реакция на стихи. Стоило ей открыть рот, все складывалось в полную белиберду, словно злобные силы специально договорились и зарядили Кочкину неким током антипоэтизма. Слова путались, теснились в голове, пихали друг друга, перепрыгивали с места на место, а то и вовсе заменялись синонимами отдаленного значения.
Это дело описало, говорят, в своей диссертации какое-то светило медицины, специализирующееся на единичных случаях странных и неопасных заболеваний, так называемых болезнях-сиротах, и поставило своей целью войти в некий список Евросоюза с болезнью, названной его именем. Лялька к нему полгода ходила и по полдня сидела в проводах на голове, руках и ногах.

А когда поняла, что рецепта излечения у светила нет и интерес к ней, как к подопытному кролику, — чисто научный, — пожаловалась Ритке.
Та — в медэнциклопедию. И нашла болезнь, отдаленно схожую с Лялиным недугом.
— Существует ряд проблем, с которыми сталкивается каждый дислектик: неспособность быстро и правильно распознавать слова, осваивать навыки правописания… нарушение понимания текста… дефицит читательского опыта и словаря. Если популярно — трудности в узнавании слов, непонимание того, что только что было прочитано.
— < …> (Лялина реплика)
— Нельзя распознать дислексию саму по себе. Дислексия — это твое понимание слов, напечатанных на бумаге. Если не можешь их представить образно, остаются пустоты в восприятии.
— И что делать? — <…>
(Риткина реплика)

…Поняла, что рецепта излечения у светила нет и интерес к ней, как к подопытному кролику…

Во-вторых, <…> Дописать

Возможно, ее привлекала внешняя сторона поэзии или искушал сам процесс превращения грубых слов в отточенные ритмом строфы? Нет, не только это.
Известно, что люди, лишенные музыкального слуха, нередко имеют чуткий внутренний камертон— воспроизвести мелодию вслух они не могут, но в глубине их сознания она звучит чистым, без фальши, внутренним инструментом.
Так и Ляля. По Риткиной шкале — «Прозрение», высший балл. Внутри себя очень «слышала» стихи, всеми фибрами переживала их ритм и плавное течение. О рифма, любовь ее! Ласковое объятие опоясывающей, столкновенья перекрещенной, слаженность смежной, витые лестницы, обрывы и высоты…

Гороскопы от Марфы Бомбушкар и Индубала уже дважды предрекали Кочкиной (и та в это искренне верила), что она станет поэтессой.

Может, я стану поэтом, когда разлюблю. А может, когда меня полюбят…

Лялька даже купила толстую тетрадку с гусиным пером на обложке; странички в ней были не белые, а кремовые, как будто тронутые временем. И когда очередной гороскоп выдавал, что ей предстоит на этой неделе проявить себя в творчестве, она открывала чистую страничку и ждала заветного состояния.
— Лялька, какая же из тебя поэтесса, если ты слова
путаешь? — пыталась выбить идефикс из сестрицы Ритуля. Сама-то она твердо знала: к делу своей жизни надо готовиться с детства.
— Знаешь, ничего случайного в жизни не бывает. И моя неспособность к заучиванию стихов тоже имеет объяснение. Мне кажется, таким макаром судьба уберегает меня от чужого поэтического влияния, — высказала догадку Лялька после неудавшейся попытки выучить очередные вирши. — И мои будущие произведения будут самобытными, ни на чьи не похожими. Может, я стану поэтом, когда разлюблю.
А может, когда меня полюбят…

Дислексия — это понимание слов, напечатанных на бумаге. Если не можешь их представить образно, остаются пустоты в восприятии.

— Я даже согласна на несчастный случай, — но со счастливым исходом, — говорила она.
— Это что еще за несчастный случай со счастливым
исходом? — икнула на сестру Ритка.
— Иду по улице, ни с того ни с сего мне на голову падает кирпич, теряю сознание, очухиваюсь на больничной койке — уже поэтессой. Так бывает, поверь. Редко, но бывает. Это мне в институте диагностики говорили.
— А не боишься, что нимб поэта воссияет, но уже в психушке?
— Известный факт, о котором писали в газетах: одному дяденьке упала на голову балка, он впал в кому, а когда пришел в себя, заговорил на семи языках, в том числе турецком. И уже потом выясняется: его прадед по материнской линии был турком-полиглотом.
— Гениально. Даже больше, — закатывала глаза и стучала лбом по столу Ритка.

Иду по улице, ни с того ни с сего мне на голову падает кирпич, теряю сознание, очухиваюсь на больничной койке — уже поэтессой. Так бывает, поверь

Надо сказать, Кочкина давно уже жила в легенде себя-поэтессы. Она научилась грызть карандаш, как это делают поэты, стоять с томным видом у окна, вслушиваясь в шум дождя, вдыхая непосредственные впечатления от буйства вечерних красок на закате и накапливая стихо-мысли. У нее хранился длинный мундштук, на случай, если придется вести долгую салонную беседу с каким-нибудь поэтом.
Она представляла своего собеседника, брата, друга по мечте в виде геттингенского романтика, человека эпохи бури и натиска — с развевающимися обязательно смоляного цвета волосами, в темном плаще. И взглядом отверженного демона. «Демон», кстати, ее любимое стихотворение. «И ничего во всей природе он приемлеть не хотел»… нет, не так: «полюбить он не желал». …В общем, не важно, она все равно его узнает. ККЗ

Как космонавты готовятся к полету путем изнурительных тренировок, так и наша Кочкина целенаправленно готовилась к будущему поэтическому поприщу. Только вместо центрифуги у нее был читальный зал библиотеки им. Чехова. За последние полгода Лялька прошерстила больше сотни полок, бессистемно выписывая всевозможные выражения, которые «потом» ей пригодятся. Она считала, что преодоление речевого малокровия — первый шаг на пути к цели, и запасалась «литературными оборотами», как хомяк кормом.

— «Нет ничего ужаснее», «Которое неотвратимо». Это что такое? — путалась Ритуля, единственный на свете человек, допущенный к Лялиной «Нетленке».
— Выписки для памяти.
— Ни красоты, ни логики. Заняться нечем?
— Логика как раз есть. Вот она. Когда я начну писать стихи, у меня наступит потребность в словах. Но мой лексикон, чего греха таить, полнотой не блещет. Тут я возьму свою тетрадочку, сделаю вот так, — Ляля плюнула на пальчик и показала, как она будет листать и искать, — и всегда выкопаю, как выразиться.
— Я валяюсь! — загоготала Ритка. — Во ты изобретатель! Тебе надо с нашим Пусякиным скорешиться, вместе вы горы свернете!

— Не веришь? Давай любую тему. Абсолютно любую.
— Да запросто. «Газовая атака», — выдала Ритуля, глядя в телевизор, где шел документальный фильм с серыми облаками в кадре.
— Черт-те что, но поищем. Так-так, — зашелестела Ляля страницами «Нетленки». — Вот, начало: «В музыкальном бульканье воды чудились мне споры, голоса».
— Что за музыкальное бульканье? — оторопела Ритка.
— Потому что сначала всегда идет вступление. Не сразу же в атаку. Вот еще: «Ничто не предвещало».
— Чего не предвещало?
— Атаку!
— Атас. И что дальше?
— Дальше должно, по идее, прозвучать «И вдруг», но «вдруг» — это слово-паразит, оно очень навязчивое, почти как «и тут». Поэтому — шарим еще. Вот, более или менее: «Такие резкие тени, такие яркие краски», — «краски» можно заменить на «запахи». Ведь газовая атака — это сильный запах. Поняла принцип? Он тебе пригодится для написания статей в твою газету!

Кроме резерва рифм (сосна — со дна, маркиз — кис-кис),
в «Нетленке» были и мудреные словоформы типа «корпуленции».
— Для контраста, — с нежным выражением лица поясняла Ляля.

Газовая атака — это сильный запах. Поняла принцип?
М.

Короче, отношения с поэзией у Ляли пока оставались невзаимными, и выступление на поэтическом вечере можно было смело приравнивать к подвигу.
— Слушай, а ты напиши текст на бумаге, положи в красивую папку или прикрепи к сумочке — все подумают, что так и надо, а ты прочтешь с листа. Только крупно напиши! — быстро придумала выход находчивая Рита.
— Точно! — восхитилась Ляля. — Ритк, ты прелесть! Так кулачок зажмешь? — напомнила она тему звонка.
— Зажму две фиги, — пообещала Рита. Если Ляле так легче, почему бы не зажать?
— Спасибо, Ритуля, пока! Перееду — сообщу адрес!
И отключилась.

Ритуля посмотрела на часы. Ничего себе! 22:00! А она еще не садилась за уроки!
И Носова, вздохнув, стала раскладывать учебники и тетрадки, а попутно прокручивать в голове события минувшего дня. Ведь она умела делать несколько дел сразу.
«Когда Петр задумал свое дело, он не учел, что найдется человек, который…» — так, кажется, сказал НикНик? Или…

Она включила диктофон, чтобы точно воспроизвести единственную фразу, которую расценивала как улику.
«Вот сейчас спиритический сеанс и мне мог пригодиться — дух Петра Великого подкинул бы мне пару подсказок».

Короче, отношения с поэзией у Ляли пока оставались невзаимными,
И выступление на поэтическом вечере можно было смело приравнивать к подвигу.