Тут дверная ручка уверенно дернулась, флажок тревожно дрогнул, и в редакцию вплыла (по-другому не назовешь) Вера Кирилловна Пароходова собственной персоной. Шею ее нежно обнимал любимый платочек в красно-белую клетку.
— Николай Николаевич, — загудела Вера Кирилловна своим знаменитым контральто, — очень вы заняты?
— Да? — отозвался Круглов, с тревогой косясь на шарфик. Красно-белая клетка на морском языке означала: «Вы идете навстречу опасности». Так оно и было.
— Николай Николаевич. Выручайте. К завтрашнему дню кровь из носу сдавать отчет. Тема вам близкая — «Социальная адаптация учащихся из малообеспеченных семей в условиях информационной безопасности».

Вера Кирилловна нависла над столом всем «бортом» и вывалила толстенные папки:
— Вот. Результаты анкетирования и обследования!
— Вера Кирилловна! — взмолился Круглов.
— Николай Николаевич! Вы еще «Паспорт отрасли» не видели. И базу данных по ЕГЭ. И на собеседование по комплектации не ходили. Нам за неделю надо выдать 14 донесений, это не считая санитарных сертификатов и списков в военкомат. А мне сейчас бежать-писать сводку о Дне пожилого человека.

Круглов застыл перед ней с тем же ужасом и с той же покорностью, с которыми замирают перед великим явлением.
— Зачем оно, Вера Кирилловна?
— Затем, что одни органы должны отчитываться перед другими.
— Органы? — не сразу сообразил Круглов.
— … образования, — проговорила она с таким тяжелым вздохом, словно держала в руках не бумаги, а гирю. — Каждый день бомбят, работать невозможно! А я — как на передовой.
— Да вы просто герой, Вера Кирилловна!
— Завтра у нас, кстати, шесть контрольных. Ну, я пошла, а вы разбирайтесь.
— Только один вопрос, Вера Кирилловна, — уже ни на что не надеясь, смахнул мысленную слезу главный редактор.

Пароходова, обозначив в какой-то бумажке крестик, медленно развернулась и выплыла из редакции. Казалось, сейчас она даст прощальный гудок. Круглов ринулся к конверту. ККЗ
Но флаг на тонкой стойке снова заморгал, и в дверном проеме нарисовалось сияющее лицо Риты Носовой.
Своей манерой появляться в самые неожиданные моменты она давно заработала прозвище «Ритконосик».
Прозвище было не обидным: на самом деле носик у Ритули был очень даже ничего, но когда она чуяла, что где-то рядом бродит секретная информация, она так смешно морщила его, будто принюхивалась.
Есть люди, у которых на плохую погоду болит голова, на неприятности ноет душа, а Риткин нос (который сыграет в нашей истории самую что ни на есть важную роль) всегда чесался на «расследовательские» ситуации. Она безошибочно, каким-то непонятным «чутьем имени Штирлица», всегда определяла появление Тайны.

Причем не какой-то там тайны пропавшей сменки или разрисованной парты, а Тайны с большой буквы «Т», которая увлекала и будоражила.

У Риты даже была тайная тетрадка с красивым греческим словом «Энигмы» («Тайны») на обложке, хранилась она в тайном месте, и записи в ней делались исключительно секретным кодом. Правда, у Ритули не было той самой машины, которая шифровала информацию и называлась так же, как ее тетрадка — «Энигма», зато имелся шифр «Мулька». Основу его составляло буквосочетание ра-де-ки-но-му-ля. Любая зашифрованная фраза превращалась в бессмысленный, с точки зрения несведущего, набор букв.

Международный свод сигналов. Человек за бортом

ККЗ Впервые свои детективные способности Носова явила миру в 7-м классе, когда случилось ЧП: у Кати П. пропал плеер. Для Катюхи это была настоящая трагедия, но не из-за материальной ценности девайса, - плеер, конечно, был не супер-пупер дорогой, и не навороченный, и не самой распоследней модели. Но песни, которые были в него загружены, собирались с 5-го класса. Катюша росла, менялись вкусы, какие-то хиты стирались, записывались новые. К моменту пропажи на плеере остались только те, что были созвучны душе, напоминали о каких-то моментах жизни. И эту фонотеку было очень-очень жалко. По злому року трагедия случилась в среду, в день дежурства по школе второго завуча — Константина Константиновича Бурмашева по прозвищу «Бормашина».
Классная руководительница пребывала в растерянности, и Константин Константинович взял дело в свои цепкие руки.

Ритка давно приметила: с тех самых пор, как Бормашина сменил кабинет и сел в кожаное кресло, он очень изменился. Еще в прошлом году это был просто немножко нудный молодой математик. Но после повышения «немножко нудный» превратился в «невыносимо доставучего».
Разительное отличие Константина Константиновича от той же Веры Кирилловны состояло в том, что она могла пожурить, ну, в крайнем случае, устроить хорошую (не без юмора) взбучку, а Бормашина — он гундел. Однообразным голосом, с выжидательными паузами.

Говорят, есть 25-й кадр, зомбирующий людей, а у Бурмашева был фирменный 25-й звук. После примерно двадцати слов он всегда вставлял скрипучим голосом: «Записал на подкорку?» Подкорка и вправду реагировала.
У некоторых детей даже волосы на руках вставали дыбом. С подачи едкого Даника покушения Бормашины на подкорку именовались в народе «трепанацией черепа без анестезии». Прямо пытка, только не огнем, а словом.
Поэтому по средам, в день Бормашинного дежурства, школа качалась на якоре повышенной дисциплины. «Энергетический вампир: дети — доноры, он — реципиент», — комментировал Даник.


Сам Бурмашев был до ужаса терпеливым и таким же принципиальным. В какой-то момент Ритка даже задалась вопросом: а как он достиг такого долготерпения? Но позже пришла к выводу, что этого достигать ему не пришлось: он и вправду словно подзаряжался от провинившихся.

Убираем, то, что серым?

Двоение сознания у Ритки началось с «трепанации № 2»

Неизвестно, какая новость больше сокрушила класс в ту роковую среду: о краже или о том, что всех оставляют после уроков на прочистку мозгов.
«Так вот где таилась погибель моя», — этими словами Даник выразил общий ужас перед неотвратимо надвигающейся «трепанацией». И задумчиво прибавил: «Пора брить черепа».

Сначала класс целый урок стоял, а Бормашина буравил каждого глазами. Пошла перекличка. Ты?! Нет. Садись… Ты?! Нет. Садись…
Это был еще не самый идиотский способ коллективного допроса.
Двоение сознания у Ритки началось с «трепанации № 2», когда Бормашина, взывая к совести неизвестного преступника, битый час гундел о том, что в старые времена ворам отсекали руку, что с 14 лет наступает уголовная ответственность, пугал милицией и даже с собакой, цитировал по ролям разговор миссионера с готтентотом и проводил такие параллели, от которых натурально скоблило в голове. Точно как бормашина: звук боли не причиняет, но вынести его невозможно.
«Воровство — социальное зло. Высшей инстанцией, определяющей поведение сознательного человека, является нравственный выбор, совершенный всей целостностью человеческой личности. Если вы думаете, что можете остаться в стороне, то я вам скажу: коллективный разум — это не пустые слова, и каждый из вас несет ответственность на уровне своего нравственного развития».
Потом он чуток поостыл и проявил изобретательность. Всем всучили пакеты и попросили на следующем уроке положить их в конце класса. Пусть воришка добровольно вернет плеер. Безрезультатно.



Самое противное: общее недовольство потихоньку двигалось в сторону безобидной Катюхи, которая уже сто миллионов раз пожалела, что брякнула о пропаже.
«Я всегда довожу начатое до конца», — капал из своей пипетки на коллективную подкорку Бурмашев. Тогда-то Ритуля и поняла, что пора ей браться за дело.

Давно, еще совсем девочкой, она спросила отца: кем я стану, когда вырасту? Он ответил: ты станешь сыщицей.
— А что делают сыщицы? — спросила Ритка.
— Восстанавливают справедливость.
Взрослое слово «справедливость» и то, как серьезно говорил об этом отец, предрешили Риткину судьбу. Да, она станет сыщицей, будет помогать людям, и в мире восторжествует справедливость. Но это случится потом, когда она повзрослеет и будет решать проблемы в мировом масштабе. А сейчас ей надо просто разобраться с плеером. Ведь торжество справедливости планетарной начинается с малого: со способности к соучастию, со справедливого отношения к каждому отдельному человеку.

Первый мотив, который оформился в Ритулиной голове, почти сразу был отброшен. Корысть? Ну, только не это. Продать плеер не первой молодости — нереально. Юзать среди одноклассников, где каждый знает пропажу в лицо, — себя не уважать. Тайно наслаждаться добычей? Так старенький плеер — это вам, извините, не холст Пикассо, чтобы его красть, а потом радоваться, что у тебя есть классная вещичка, стоящая миллионы.
— Корысть отметается, — заключила Ритуля.
Тогда что — месть? Полная чепухня. Фруктик безобидней Катьки еще поискать.

Но перед внутренним взором закрутились, как кадры немого кинематографа, картинки из жизни класса (Ритка в совершенстве владела приемом «мысленное кино»). Пленка сама остановилась на недавней контрольной по алгебре: Катюха специальным кодовым покашливанием подает сигналы бедствия, Ритка по давно проверенной шпорной почте «Даник-Верка-Катюня» бросает спасательный круг. А вот Верунция, как только шпора прибывает к ней, начинает вытворять всякие странности: вопросительно хлопает глазами типа «Куда? Кому?», хотя сама неоднократно пользовалась услугами почтовой связи. Суетится, роняет посылку, ойкает. Все эти откровенные действия приводят к тому, что Бормашина, само собой, все просекает. Итог: Риту опознали по почерку, честный человечек Катька раскололась сама…

Мозг усиленно проигрывал варианты быстрейшего препровождения Верки в раздевалку, где ее давно ждал сложенный вчетверо листок с провокацией

По собственному печальному опыту Ритка знала, что людская зависть бывает злой, белой, черной, ожесточенной, бессмысленной, а когда ты не просто завидуешь, но и готов изничтожить человека за его удачу, — еще и испепеляющей. Раздраженно копающаяся в портфеле Кукина (губа, брови) тут же прошла кастинг на роль испепелителя.
«Главный подозреваемый — Ку, — занесла в свои „Энигмы” Ритуля. — Косвенные факты — есть. Теперь нужны прямые, которые не только уличат вора, но и заставят его навсегда заречься от подобных действий. Нам же еще учиться в одном классе».
Она мысленно обратилась к великому Шерлоку: преступник известен, доказательств — ноль. Что в этом случае делают нормальные сыщики? Правильно! Ловят на живца.

Ответив на поставленный вопрос (это случилось на второй перемене, во время завтрака), она метнулась в редакцию, прыгнула за компьютер, и через пару минут из принтера выполз листок с крупной надписью: «Я знаю, это ты! За свое молчание прошу твой браслет. Положишь за трубу под окном в раздевалке. Считаю до 10 000. Время пошло Или…!» А время не шло — бежало-искрилось, ведь до трудотерапии оставалось три часа, и класс уже сидел как на электрических стульях с неподсоединенными проводами.

Все утро Рита незаметно скользила за Кукиной. Мозг усиленно проигрывал варианты быстрейшего препровождения Верки в раздевалку, где ее давно ждал сложенный вчетверо листок с провокацией. Что может заставить Кукину сорваться с урока? Точно! Любовь! Вот перед чем она не устоит! Ритка приступила ко второй фазе следственных действий.
На уроке литературы, открыв тетрадь, подозреваемая наткнулась на карандашное облачко: «Приглашаю на свидание. Подробности в твоем пальто, в правом кармане». Верка вспыхнула так, что, казалось, из ушей вот-вот пойдет дым.
«В яблочко, — ухмыльнулась сыщица. — Наши страсти нас сгубили».
Через пару минут жертва любовной интриги дышала уже спокойней, но от урока абстрагировалась, хотя десять минут назад тянула руку, чуть ли не выпрыгивая из-за парты.
— Да что с тобой, Кукина? — не выдержала Данута Станиславовна после третьего неответа на один и тот же вопрос.
— Голова раскалывается. Можно в медпункт? — выпалила Верка, будто только и ждала сигнала.
Вслед за ней отпросилась и Ритуля. Сняла сменку и короткими перебежками заструилась за одноклассницей. У раздевалки подозреваемая остановилась (Рита еле успела застыть за приоткрытой дверью охранника) и, убедившись, что рядом никого, шмыгнула за перегородку.

Международный свод сигналов. Вы идете к опасности

Международный свод сигналов. «Нет» (отрицательный)

На «байковых» цыпочках наша сыщица подошла ближе. И смех и грех! Пошарив в кармане, Верка, громко шмыгнув, на минуту замерла, подняв глаза кверху («молится она, что ли?»), с нетерпением развернула и… окаменела.
Лицо ее из румяного стало пунцовым. Резко стряхнув с руки браслет, она с остервенением принялась запихивать его за трубу — благо, та была рядом.
Вот он, момент истины! Рита вышла из своего убежища и тихо кашлянула:
— Ну что, Куку, прощай дружба?

До ошарашенной Верунции не сразу дошел смысл этих слов. Лицо из пунцового превратилось в пятнистое.
Наступила протяжная пауза.
— Рит… — обронила Верка кукольным голосом. Чем-то неуловимым она смахивала на испуганную болонку. — Рит, — по пятнистым щекам потекли настоящие слезы.

В Ритулиной душе что-то перевернулось.
— Верни плеер Бормашине. Сейчас, сразу, — и она пошла мимо двери охранника, мимо столовой, мимо большого зеркала, по главной лестнице — обратно, на литературу. Ей было так тошно, так тошно…

Ритка со вздохом посмотрела правде в глаза…

На последнем уроке в класс — как буря мглою — ворвался Бурмашев. В одной руке он держал испуганные провода, в другой — удивленный плеер.
— Формально я должен дообнаружить преступника, — Бормашина на мгновение умолк, словно пережидая, пока его слова осядут на все действующие подкорки. — Но раз негодяй осознал, что совершил, вернул вещь, значит, он все же не законченный негодяй, — завуч красиво потряс проводами и обвел глазами класс, словно испытывая каждого на прочность.

Все молчали. Тишина резала воздух.
— Тогда так. Будем считать, что подобное больше не повторится. Но если повторится… разбираться будем на другом уровне! Вы меня знаете!
Передав вещдок огорошенной Катюхе, он гордо удалился в полной уверенности, что именно его педагогические методы принесли такие замечательные результаты.
Ритка же пребывала в печали. Может, папа все-таки ошибся и она не может стать сыщицей? Здорово, конечно, разгадывать тайны и тренировать на них мозги. Но для этого вполне сгодится и ребус из вечерней газеты. Суть сыщицкой работы в том, чтобы тайное делать явным, а на это, как выяснилось, не так просто решиться. Почему? Да потому — Ритка со вздохом посмотрела правде в глаза: она не готова нападать — это раз, на нее действуют чужие слезы — это два, и третье — в итоге все получилось совсем не так, как она представляла.

Международный свод сигналов. Держитесь в стороне от меня. Я управляюсь с трудом

Когда-то Ритуля дала себе слово посвятить жизнь поиску справедливости. Но как добиться этой самой справедливости, если ее нарушитель учится с тобой в одном классе, ты его знаешь сто лет, вчера он дал списать тебе на диктанте и своих цветных ручек на географии ему никогда не жалко…
«Главное — честность», — говорил отец. Но для вылавливания воровки она сама воспользовалась ложью. Получается, Бормашина, когда скворчал про своего готтентота, он в каком-то смысле имел в виду и ее? Провести расследование и не соврать оказалось невозможным. «Значит, это не совсем справедливость? — маялась Ритка, — или для восстановления справедливости можно и приврать?» Она искала и не находила ответа. Замечательная игра детства получила первую прививку.
ККЗ

Убрать то что серым?

Но вернемся к тому моменту, когда Ритконосик просочилась в редакцию, а Круглов с шарфом в руке замер на полпути к конверту. «Прямо как в игре „Море волнуется — раз!” — мельком подумала Ритуля и незаметно коснулась его пальчиком. — Отомрите!»

— Здравствуйте, Николай Николаевич! — сказала она вслух, задорно повела носиком и скосила глазки на конверт. — А я уже третий раз забегаю. — девочка решительно шагнула вперед. Николай Николаевич невольно попятился, освобождая ей дорогу. Ритуля остановилась у стола и сделала вид, что с увлечением читает оставленную кем-то статью. От ее внимательного взора не ускользнуло, что Капитан чем-то крайне озабочен.

Рита могла бы быть отличницей, если бы не была хорошисткой и приверженицей теории «курица не птица, а МХК — не наука».

— Без этих сочинений мое личное счастливое детство было бы только счастливее. Все, что не имеет порядка и логических цепочек, угнетает и возмущает мой свежий ум, — с жаром закончила она и опять примерилась к конверту.

Ритуля, съевшая на биологии не только собаку, но и множество других млекопитающих, быстро смекнула, куда клонит Главный Редактор. Она отлично знала про эту особенность человеческого мозга: правое полушарие отвечает за эмоции, образы, фантазию; левое — за логику.
— Сегодняшнее утро, между прочим, я начала с упражнения «восьмерка» — уравновешивала чувства с мыслями, — в доказательство Ритуля синхронно выписала обеими руками цифру «8». ККК

— В амбидекстры метишь? — понимающе заулыбался Круглов.
— В ко-го?!
Николай Николаевич от души захохотал, глядя на обалдевшую Риткину физиономию.
— Вы обзываетесь, что ли?
— Амбидекстр, душа моя, — это обоерукий человек, и левша, и правша, — НикНик протянул вперед сначала левую ладонь, а потом и правую, с зажатым в ней конвертом. И сразу же пожалел: носик напротив снова задергался.
— А я в детстве была левшой, меня переучили, и я долгое время писала всеми руками по очереди, — поделилась Рита, следя за перемещениями послания, как бандерлог за удавом Каа.
— Вообще-то, переучивать левшей вредно, — заметил Круглов. Письмо, наконец, ушло в стол. — Мой отец до сих пор с содроганием вспоминает, как ему в детстве левую руку к телу привязывали. Пишет он правой, а все делает левой. Но не в этом суть.
— А в чем?
— В том, Риточка, что сколько ты свои мозги «восьмерками» ни упражняй, справа-то у тебя все равно протез — «ауд-лит» Пусякина.
— Ничего подобного! — зарделась Ритуля. — Он не «вместо», а «вместе» — вспомогательный ресурс!
Что ее так взволновало — «амбидекстр», конверт в столе или протез в голове, а может, все вместе, — определить уже не представлялось возможным.

Международный свод сигналов. Используется только как буква при составлении слов

На уроке литературы, открыв тетрадь, подозреваемая наткнулась на карандашное облачко: «Приглашаю на свидание. Подробности в твоем пальто, в правом кармане»

Международный свод сигналов. У меня спущен водолаз: держитесь в стороне от меня и следуйте малым ходом